* * *

Он видел, как яркий золотой свет пронизывал все вокруг. Собственно, это «все» было ничем, бескрайним и пустым голубым пространством. Никакого источника света также не наблюдалось, он сиял как бы сам по себе. И слово «вокруг» тоже было условно, ибо тело вовсе не ощущалось, оно просто отсутствовало, а сознание являлось лишь частью этого вездесущего света. Он дарил ласковое тепло, которое поднималось, влекло и затягивало бестелесное «Я» в какую-то невидимую воронку сверху. Но не было ни страха, ни сожаления. «Как, оказывается, все просто и… приятно, – думал он о смерти, потому что это, несомненно, была она, явившаяся в образе доброго вселенского света. – Словно мать берет тебя ребенком на свои теплые и нежные руки». Тут же лицо матери в золотой дымке, неясное и размытое, склонилось над ним. Оно приближалось, делалось все более четким и вдруг оказалось, что это уже не мать, а Джейн, которая нежно гладит его по щеке и тихо напевает какой-то колыбельный мотив. «По щеке? Значит, я еще жив? Но почему она плачет?» Тут он вспомнил бой эскадры с дисколетами, огненные лучи, взрыв минного тральщика… «Наверное, у меня нет ног… или рук», – пришло ему в голову первое объяснение. Он попытался пошевелить пальцами ног, потом рук, и против ожидания это у него получилось.

– Он очнулся, – раздался рядом чей-то знакомый мужской голос.

– Ланс, ты видишь меня? Скажи что-нибудь, – прозвучал неповторимый грудной голос Джейн.

– Где это я? – сказал он и попытался сесть, но был остановлен мягким движением ее ладоней.

– Слава богу, ты пришел в себя! Ты снова в Агхарте, в Атласе, среди друзей. Это что-то вроде медицинской клиники атлантов.

Ланселот обвел глазами вокруг себя, однако обстановка не слишком напоминала больничную. Правда, он лежал на кушетке посреди большой комнаты, но ни лекарств, ни капельниц, ни специфического больничного запаха не было. В изголовье стояло только несколько небольших белых приборов со светящимися цветными экранами, на которых бегали какие-то кривые и знаки, похожие на руны или иероглифы. Лишь в нос ему были вставлены концы мягких прозрачных трубок, из которых внутрь струился странно бодрящий свежий воздух, помогавший дышать. Одежды на нем никакой не было, если не считать легкой накидки на бедрах, однако холода он не чувствовал, напротив, ему было тепло и уютно.

– А как я здесь оказался? – поинтересовался он.

– По чистой случайности, – решительно заявил мужской голос, по которому Ланселот узнал месье Броссара. – Атланты засекли, что боши вместе с «серыми» атаковали американскую экспедицию, за которой они тоже давно уже наблюдали, и мы с Араторном немедленно отправились туда на боевой вимане. Должен сказать, что поспели мы как раз вовремя, потому что еще чуть-чуть, и они спалили бы всю вашу эскадру, как некогда адмирал Нельсон – весь наш французский флот при Трафальгаре.

– Но ведь Нельсон там и погиб, правда, чтобы вернуться в Англию в бочке бренди, – попытался улыбнуться Ланселот.

– Вот-вот, и боши тоже сразу ретировались, как только заметили, что появились атланты. Несколько человек с взорванного судна были в воде, и мы их сразу же подобрали. К сожалению, все они вскоре умерли от сильных ожогов, за исключением вас, который, наверное, родился в рубашке.

– Значит, я, месье Броссар, обязан вам своим спасением?

– Не мне, мистер Ланселот, не мне, а Джейн, которая тоже была там с нами, и первая заметила вас в воде.

– Понимаешь, Ланс, я была уверена, что эта экспедиция в Антарктиду не случайна и что ты обязательно должен быть в этом замешан. А уж если где-то что-то горит и взрывается, то ты точно этого не пропустишь. Поэтому, когда на экране наружного слежения я увидела, как кто-то взлетел в воздух с капитанского мостика взорвавшегося корабля, я почти не сомневалась, что это ты. Оставалось только подставить ладони, точнее, поймать тебя в какие-то устройства, кажется, гравитационные сети, которые, на счастье, имеются у атлантов.

– Со мной на мостике тральщика был его капитан Сайрус Лафарг, он жив?

– Как я уже сказал, все остальные погибли, – скорбно ответил Броссар.

Ланселот столько раз представлял себе эту встречу с Джейн, столько хотел ей сказать, но сейчас у него не было для этого ни сил, ни слов. Тем более что при ней неотступно торчал барон, чья роль хотя и выглядела довольно двусмысленной, но который все-таки оставался ее официальным супругом. Они сообщили ему лишь то, что ситуация в Внутриземье неспокойна, а если быть более точным, накалена до предела. Отношения атлантов с «серыми», и ранее натянутые, готовы были перерасти в открытое столкновение. Яблоком раздора стал Новый Берлин, находящийся на территории Агхарты, но в последнее время все более и более отдававший предпочтение дружбе с Кабирим. Совет верховных асуров поставил немцам ультиматум: либо они прекращают с «серыми» все контакты, либо сами уходят из страны атлантов. Масла в огонь подлило и совершенное по наущению немцев нападение «серых» на американскую флотилию. Атланты совершенно не желают жертв ни с чьей стороны, но если немцы ответят отказом, то им придется применять силу.

Ланселот почувствовал, что, несмотря на краткое время, в течение которого продолжался разговор, он очень устал. Сказывались и последствия взрыва корабля, где он, кажется, все-таки получил легкую контузию, да и недобровольное ныряние с высоты пятнадцати ярдов в ледяную воду не прошло даром. Джейн заметила его состояние и, велев отдыхать, вместе с бароном удалилась, пообещав вскоре прийти снова. В ее отсутствие к нему несколько раз заходили двое атлантов – мужчина и женщина – видимо, врачи, которые общались с ним телепатически. Они надели ему на голову шлем, лежа в котором Ланселот слышал легкое гудение, и дали выпить живительного напитка цвета рубина, который однажды ему уже довелось пробовать у Даэрона, после чего он крепко заснул, а когда проснулся, то чувствовал себя совершенно здоровым и полным сил.

На сей раз вместе с Джейн явился Араторн, которому Ланселот обрадовался, как родному, и, поблагодарив за свое чудесное спасение, тут же заявил, что его пора выписывать. Атлант усмехнулся и сказал, что никто его здесь насильно не держит и он волен идти куда пожелает, но со стороны американского друга было бы большой любезностью, если бы он согласился ответить членам Совета на парочку вопросов. Ланселот понял, что ему предстоит неприятный допрос о том, какого гоблина сюда приперлась целая американская эскадра и для чего с ходу устроила небольшую войнушку. Но делать было нечего, придется отдуваться за идиотский эксперимент, затеянный Рокфеллером и Бердом. Его полковничья форма, чистая и выглаженная, лежала на тумбочке. Когда посетители деликатно вышли, он оделся и был готов к любым дальнейшим испытаниям. Оказалось, что клиника располагалась в том же огромном центральном здании, где и высший Совет. Поднявшись на лифте вместе с Араторном, он снова очутился в зале верховных асуров.

На сей раз там присутствовал не весь Совет, а лишь его председатель – «Отец мира» Аэрон, Хранитель истины Даэрон и явившийся вместе с Ланселотом Араторн.

Аэрон некоторое время молча изучал Ланселота и, кажется, копался в его мозгах. По-видимому, он не нашел там ничего криминального, что его вроде бы даже слегка озадачило.